Первый эйдос - Страница 68

Не особо переживая по этому поводу, Мефодий и его спутница направились к «Приюту валькирий».

– О, Муся Тюфяев пришел! – едко обрадовался Антигон.

Кикимор все варил макароны. Безуспешно пытался засечь четыре минуты. Но после двух минут сразу переходил в область «много», психовал, сбивался и начинал заново.

Увидев свисавший канат, Ната стала карабкаться по нему.

– У тебя же слабые ручки! – насмешливо напомнил Меф.

Ната попыталась лягнуть его ногой в лицо. Она прикидывалась слабой, лишь когда рядом оказывались благодарные зрители. Буслаев же, как достойный племянник Эди Хаврона, к их числу не относился.

Багров протянул сверху руку и помог Нате забраться. Вихрова воспользовалась его помощью, параллельно прикидывая, не является ли Багров искомым зрителем и вообще возможной добычей. Очевидных признаков пока не наблюдалось, но все же Ната решила взять его на заметку.

Мефодий вскарабкался следом. К помощи Матвея он не прибегал, да тот и не спешил протягивать ему руку. Наверху Буслаев настороженно огляделся. Ага, все в сборе: валькирия, ее ворчун-слуга и некромаг.

– Здравствуй, молодой и румяный! Челом бью, кирпичом добиваю! – обратился к нему Антигон.

Буслаев пропустил его слова мимо ушей. Антигона он недооценивал, считая его чем-то вроде Тухломона.

– Это Ната, если кто не знаком! – сказал Меф, обращаясь к Ирке.

Валькирия-одиночка окинула Нату быстрым, задумчиво-оценивающим взглядом. Она пыталась сообразить, почему Меф привел с собой ее, а не Дафну. Смена караула?

– Очень приятно! Мы, кажется, уже виделись, но мельком, – сказала она.

Ната подтвердила этот факт небрежным кивком. Мол, если тебе так хочется, чтобы мы виделись, то пусть виделись, хотя лично я тебя не запомнила.

Вконец спятив от усилия досчитать до четырех, Антигон подкрался к Нате и ущипнул ее за руку. Надо отдать Вихровой должное, она не заорала. Ната повернулась, посмотрела вниз, еще ниже, и, наконец, где-то на уровне пояса обнаружила Антигона, который смотрел на нее, разинув рот. Ната поняла, что кикимор клюнул на одну из случайных гримас. Ната, признаться, и сама не замечала, как эти гримасы у нее выскакивали. Они давно уже стали чем-то рефлекторным, как дыхание.

Ната неторопливо размахнулась и отвесила ему затрещину.

– Ты самый мерзкий мелкий идиот во всей Москве! – произнесла она.

Антигон скромно потупился. Ему давно не говорили таких приятных вещей.

– Она это всерьез, – сказала Ирка, хорошо понимавшая нюансы.

Кикимор ее не услышал. Он был очарован.

Тем временем неуемная Вихрова уже открыла сезон охоты на Багрова.

– Извини, что я не поцеловала тебя, когда мы знакомились! У меня герпес, – задиристо сказала она.

– Ничего. На мою желтуху он не прилипнет, – хладнокровно ответил Матвей.

Ната нахмурилась. Она смутно ощутила, что сердце Матвея занято, а для девушки ее типа это сигнал к атаке. Ната будто случайно переместилась так, чтобы на ее лицо упал свет, поймала взгляд Багрова и мгновенно провела несколько беспроигрышных мимических комбинаций. Поиграла бровями, хрипло засмеялась, длинными пальцами скользнула по щеке. Ресницы кокетливо дрожали. Белые зубки нетерпеливо покусывали нижнюю губу, изредка высовывался дразнящий кончик языка. В этот момент Ната напоминала хорошенькую юркую змейку, которая, недавно сменив кожу, скользит по песку.

Бесполезно. Даже после пятой мимической серии Матвей остался холоден, как морозильник. Он вежливо улыбнулся Нате и отправился к столу резать колбасу. Нате это не понравилось. Для профессионала всегда горько, когда он терпит неудачу.

Не желая сдаваться, Вихрова переместилась к столу вслед за Багровым и заставила его вновь поднять глаза. Теперь она не таилась. Складка кожи на лбу пошла зигзагом. Рот задергался. Лицо мялось как резиновая игрушка. Это было уже не обычное небрежное кокетство, а тяжелая магическая артиллерия, разящая, как коса Мамзелькиной. Антигон, окончательно сомлевший от любви, корчился на полу, как червь на газовой конфорке. Он пытался подползти к Нате и поцеловать ее ботинок. Даже Меф против своей воли сделал к Нате большой шаг. Опомнился. Отвернулся. Вытер пот со лба.

Один Багров смотрел на Нату все с той же вежливой отрешенностью, хотя, пожалуй, и не без любопытства.

– Тебе нехорошо? Хочешь колбаски? Ничего, что полукопченая? – спросил он ласково.

Лицо у Наты застыло. Ей хотелось взять палку колбасы и шарахнуть Багрова по голове. Вместо этого Вихрова круто повернулась и отошла от Матвея.

– Он некромаг. Он может полюбить лишь однажды. Если полюбит во второй раз – умрет, – шепнула ей Ирка.

Шепнула и усомнилась, так ли это. Рассуждая формально, Багров не столько некромаг, сколько ученик волхва, практикующего некромагию.

Параллельно Ирка неожиданно поймала себя на том, что все это время ревновала Багрова к Нате, и теперь испытывала радость от того, что та села в лужу. Эта бедняжка явно привыкла стричь парней как овец. А тут – гляди-ка! – ничего не перепало. Только угостили полукопченой колбаской. Оно и понятно: печенья-то на всех не хватает.

Ната недоверчиво поморщилась. С Иркой она общалась как с убогой, роняя слова как милостыню, по три звука в минуту. Хотя Ната вела себя так со всеми дочерьми Евы без исключения. Ей были интересны только сыновья Адама.

– Бред! Все некромаги так говорят. Это у них мулька такая. Мужчине надо не в душу заглядывать, а в паспорт, – отрезала она.

– Матвей! У тебя есть паспорт? – окликнула его Ирка.

Паспорта у Багрова не оказалось, равно как и московской прописки. Он даже затруднялся сказать, какая у него дата рождения. Озвучь он ее, в паспортном столе вежливо попросили бы подождать четверть часа в коридоре, пока будет готов документ, а сами вызвали бы психиатрическую «Скорую» с крепкими дядями в мятых халатах.